Виктор КАШКИН

 

«ЗЕМНОЙ МОЛИТЬСЯ КРАСОТЕ…»

 

 

ПЕРЕМЕНЫ

 

Вчера на правах теоремы,

Сегодня в числе аксиом

Вопрос, что любя перемены.

Не стану ли я босяком?

 

О том, что считали негодным,

Сейчас, потерявши, скорбим,

Согласно приметам народным,

Имеем когда, не храним.

 

В свои наплевали колодцы,

Сменив имена городов,

Мы в шкуре живём инородцев

На родине дедов, отцов.

 

С ученьями тоже проруха,

Не могут планету понять,

Меняет характер старуха

И нечем родную унять.

 

И север становится югом,

Готовя Европам потоп.

И мы охладели к подругам,

Заставив гореть изотоп.

 

08.02.1989 – 23.09.2007

 

 

***

 

Людмиле

 

Не выдержу почерка, строчки,

Пока про тебя напишу,

Припомнив, как в белой сорочке

Давала ты грудь малышу,

Когда он старательным плачем

Тебя по ночам зазывал,

И мне выпадала удача

Подглядывать ваш ритуал:

Как чмокал губами сыночек,

Уткнувшись в сосуд с молоком,

Где жилка, связав узелочек,

Текла голубым ручейком,

Как месяц стоял у окошка,

И может, от этой беды

В то лето капризничал крошка,

Чей сон караулила ты.

 

***

 

В хозяйстве не было порядка –

Держали на осине печь –

Не всё ль равно, коль нет достатка,

Какие ей поленья жечь.

 

Подаст мать квашеной капусты,

Солёных справит помидор,

И за столом уже не пусто,

И дольше длится разговор.

 

И всем когда уж не до снеди,

Когда умолкнет патефон,

Родные, близкие, соседи

Начнут спевать «Вечерний звон».

 

А утром, поспешу я полем,

Резвее городских машин,

Приятелям хвалиться в школе,

Что в нашем доме был Шукшин.

 

 

 

***

 

Ладонью тёплой гладит солнце,

Когда зажмуривши глаза,

У пересохшего колодца

Заслышал птичьи голоса.

 

В канавке снег ещё не стаял,

Но бойкой парочке грачей,

Отставшей от залётной стаи,

Понравился её ручей.

 

Мне память – всё моё наследство.

Доверчив к шёпоту листвы,

Я ухожу опять за детством

В деревню на краю Москвы.

 

К избе под черепичной крышей

Прижалась кадочка с водой,

И стук капели всюду слышен:

На-ча-ло марта, выходной.

 

А мать вареники варила,

Я в жмурки с солнышком играл,

И радио заговорило

О том, что Сталин умирал.

 

1999

 

***

 

Лампадка погасла.

Всё, помнится, охал,

Что в церковь за маслом

Сходить бы неплохо.

И в храм, вот, намедни

Собраться решил,

Но даже к обедне

Идти не спешил.

Стеснялся молиться

Соборно. И всё же:

В Страстную седмицу

(Помилуй мя, Боже!)

Лампадного масла

Лампадке не справил.

Лампада угасла,

Пока я лукавил.

 

 

* * *

Жене

 

Такой сюжет не для меня –

Лечебный корпус горбольницы…

Растает снег Покрова дня –

И убегу за край столицы.

 

Обратно хочется в леса,

В ещё невыцветшую осень,

Где рыжая её коса

Мелькает в хороводе сосен.

 

Берёза, дуб, осина, клён –

Всем осень раздаёт обновки,

И я из жёлудя кулон

Тебе доставлю из Сосновки.

 

Деревни той на карте нет,

Но кто найти её не хочет?

Я сочиню о ней куплет.

И пусть нас карты не морочат.

 

И золотым прозрачным днём,

Прощаясь с осенью, что в цвете,

Мы на Сосновку набредём,

И бабье лето вместе встретим.

 

Ноябрь, 2007

 

***

 

Кукушка, слышал,

Не вьёт гнезда.

На что ей крыша,

Как мне тогда,

Когда истома

Гнала за дверь

Родного дома,

Как бабу в Тверь.

Кружил без правил,

Играл отца,

Жилья не справил

Своим птенцам.

Зяб со столицей

В кострах рябин,

Стерёг синицу.

Не я один.

Хотел удачи,

Ловил успех,

О чём судачил

Себе на грех.

Деревней бредил,

Коль от сохи,

И был не беден,

Дарил стихи.

 

Октябрь 2008

 

***

 

Когда пойду полями

Ко всенощной к реке,

Где церковь с тополями

И клён невдалеке,

И золотая роща,

А после долгий лес

По берегам полощат

Полотнище небес,

Там вспыхнут над поречьем

Кресты в закате дня

И звонница о Встрече

Благовестит меня.

 

Берёзовые рощи

Да хвойные леса,

Мне на деревне проще

Услышать Небеса.

 

2006

 

 

***

 

Россия дальше Енисея,

Повсюду, где её судьба,

И там, где внуков Моисея

Согрела русская изба,

 

И там, где стала заграницей,

Такой уж выпал ей формат,

Что даже у себя в столице

Она живёт как эмигрант.

 

Оставили ей сарафаны,

Простили ей колокола

И предлагают за бананы

Забыть какой она была.

 

Забыть о Куликовом поле,

Полтаве и Бородине,

И про Заступницу, в чьей воле

Радеть о нашей стороне.

 

Россия дальше Енисея,

За волгой тоже наша речь,

И под созвездием Персея

Мы русскую топили печь.

 

В Архангельске и Магадане,

За Доном и за Иртышом –

Везде, где Родина за нами

И уцелевший русский дом.

 

Москва, 2006

 

 

***

 

Феня, Груша, Анастасия,

Брат их младшенькой Михаил –

Все мне сродники и Россия,

Та, которую дед любил.

 

Он в крестьянстве мозолил руки

Черепицу на сруб копил,

Но ушли из деревни внуки,

Той, которую он любил.

 

Где в Николу гостил у Бога,

Благо храм за оврагом был.

Позабыта туда дорога

Та, которую дед любил.

 

И не только дорогу эту,

Потерявшись среди могил,

Не нашёл я тропинку к деду

Или к тем, кто его любил:

 

Фене, Груше, Анастасии,

С ними меньшенький Михаил

И последние дети России

Той, которую дед любил.

 

2006

 

 

***

 

Как будто бы гармоника играла,

Петляю по дворам, теряя след,

Завалинку найду ли для привала,

Ту, на которой сиживал мой дед.

 

Деревня ли, село – не это важно,

А важно, что давно избы той нет:

Доглядывал за домом бесшабашно

И за добром, что наживал мне дед.

 

Мужицкой не усвоивши науки,

К учителям подался городским.

Все б ничего, да напрягают глюки,

Когда не занят чем-нибудь мирским:

 

Как будто бы гармоника играла…

 

Март, 2007

 

 

***

 

Я по истории не шибко

Был грамотен, но твердо знал,

Что Беловежскую «ошибку»

Затеяли как мой финал.

 

Давно. Ещё народовольцы,

Когда морочили крестьян

И любопытных богомольцев

И положительных мирян.

 

Потом в царей кидали бомбы,

Сплавляли с Дона казаков,

Спецов гражданских и при ромбах

Селили в кельях Соловков.

 

И стало так, когда не стали

Молитвы с вечера творить

И на расцвете перестали

С Отцом Небесным говорить.

 

И карту Родины, чьей краше

На глобусе, конечно, нет,

Уже не называли нашей,

Списав как школьный раритет.

 

А было так. Забыли песню

Как брать Приморье шли вперёд,

А до того пошли на Пресню,

А до того пошли в народ.

 

2006

 

 

***

 

Я жил в себе в семейном мире,

Где кошки, дети и жена,

Гостило солнышко в квартире

И коротала ночь луна,

Дремали классики на полках

И неба свод, к окну припав,

Мерцал в серебряных наколках,

Дыша настоем летних трав.

Ну, а теперь за слоем пыли

Застрянет ли в окне звезда?

Где про романтику забыли

Товарищи и господа,

Где место ей на раскладушке,

За недостатком метража,

В подслеповатой комнатушке

У ближних, на правах бомжа.

Я не ищу уже за хламом

Петрониев Сатирикон,

Разглядывая фотки храмов

И литографии икон,

Что в сумерках парят в квартите,

Где кошки, дети и жена,

Где с нами в радиоэфире

Трещит по швам моя страна.

 

Август 2008

 

 

 

***

 

Что луна мне, когда бессонницу

Делим с ноченькой пополам,

Если тешит нас призрак звонницы,

Где висеть бы колоколам.

 

Если тем не спокойна Родина

Что срамили на ней Христа,

Словно Пушкину можно без Болдино

Или нам без Честнаго Креста.

 

Словно не было с нами отечества

И расстрельные списки врут

Мне про Бутово и про зодчество

И забывших родство пуд.

 

* * *

 

Много ли мне надо? Ручка да бумага,

Да в щепотку сложенных три моих перста,

Да нательный образ, Господи, Честнаго

И Животворящего Твоего Креста.

 

Чтоб не напугала в городе дворняга,

Чтоб не убоялся на селе куста

Огради мя, господи, силою Честнаго

И Животворящего Твоего Креста.

 

Чтобы не отстала от меня отвага

В поле у висячего над Протвой моста,

Ни на час, ни на день, а не то, что на год

Мне не расставаться бы с именем Христа.

 

Огради мя, Господи, силаю Честнаго

И Животворящего Твоего Креста.

Много ли мне надо? Ручка да бумага,

Да в щепотку сложенных три моих перста.

 

 

 

***

 

Нас первородный грех отметил.

Так Бог судил.

Суди нас, Бог,

Днем,

На закате,

На рассвете,

За каждый жест, за каждый слог.

За шаг, что нынче не случился

А завтра для расплаты час

За грех, который просочился,

Пусть помыслом, уже сейчас.

Так Бог судил

Чтоб блудным детям,

Нам,

Некто думать не помог,

Что мы одни на белом свете.

Чтоб не забыли:

С нами Бог.

 

 

 

 

* * *

Что за поэт, когда не хулиган,

Когда его не трогают напитки,

Вот Маяковский пробовал наган,

Есенина браня за пережитки.

 

И Лермонтов не прятался в шинель,

Когда вопрос о совести и чести,

И Пушкин торопился на дуэль

Не просто из-за ревности и мести.

 

А мне слабо иметь себе врага

И полагаться в споре на монету,

И если подставлял к лицу наган,

Так чтоб зажечь то дула сигарету.

 

 

* * *

Всё недосуг наедине

С дубравами наговориться,

Потом дать слово тишине,

Приметив, как, вода родится

В овраге за родным селом,

Из родника потом напиться,

Подкараулив солнце в нём,

И землянике поклониться…

 

Вот так собой распорядиться

Всё недосуг погожим днём.

 

Всё некогда наедине

С берёзами встречать рассветы.

Когда в багете на стене

Их живописные портреты

Мне на лечение души,

Лекарством русского пейзажа.

Когда беру карандаши

И, на открытках Эрмитажа,

Почти разборчиво пишу,

Что лучше леса нету друга,

Когда всё медленней спешу

Из городского выйти круга.

 

 

 

* * *

Спешу за красноречием

К зарницам дальних гроз,

Иду по тракту млечному

За пригоршнями звёзд.

 

Пряду глаголы вечером,

Брожу среди берёз,

Опять по тракту млечному

Топчу алмазы звёзд.

 

А утро затевается,

Свой сон с собой беру,

И пряжа не кончается,

Доверившись перу.

 

 

 

***

 

Тебя не радует природа,

Что прозябала на Покров,

Не сетуй, что не та погода,

А помолись за отчий кров.

 

За те деревни, где скрипели

Колодезные «журавли»…

Мы хвастать Родиной умели,

Да вот её не берегли.

 

А ползимы уже пропало,

Она в полях, как ни гляди,

Не пала белым покрывалом,

Посеяв серые дожди.

 

И на сочельник не дарила

Свиданья с первою звездой,

Но милость Божью проявила,

Кропя Крещенскою водой.

 

Не утешает ли природа,

Что на Руси продлится век,

Пока среди её народа

Молиться будет человек.

 

Январь 2007

{jcomments on}