Людмила КОРНЕЕВА
КИММЕРИЙСКАЯ ТВЕРДЬ ГАЛИНЫ ЯКОВЛЕВОЙ
Уже давно замечено, что поэтический градус лирических произведений, как правило, выше, когда они создаются на основе печальных размышлений о трагическом неустройстве бытия и о несообразностях человеческих судеб… Но Галина Яковлева – поэт редкой отваги и верности своему существу: в её новой книге избранных стихотворений «БЛАГОДАРЮ!» она, напротив, решительно сосредоточена на (менее чтимых в поэзии) чувствах радости и оптимизма. И как ни парадоксально, но лирическая сила этой книги вырастает – в обход тоскливых сетований на судьбу – именно из восторженного преклонения перед чудом жизни, пусть и в столь несовершенном мире…
Иные её поэтические формулы звучат, как мантры жизнелюбия: «И видеть мир не тусклым и больным, / А полным звуков, радости и света…» («Пожелание»); «Нам каждый день – подарок! / Прими – благодаря. / Восход лучист и ярок, / И ласкова заря…» («Загадывать не будем…»). Но чаще её стихи – яркие и убедительные доказательства важнейших ценностей бытия. Суггестивность тех и других – неотразима. Поэтому войти в лирическое пространство этого поэта – верный способ погасить состояние уныния и апатии и проникнуться светлым доверием к жизни.
Книга, собравшая избранные стихотворения Галины Григорьевны из четырнадцати поэтических сборников последнего пятнадцатилетия, в первую очередь, – живописная импрессионистическая панорама долгой и интересной жизни, полной любви, в картинах которой автор предстаёт в разных ипостасях: счастливой женщины, восторженного поэта, активного члена общинного бытия…И отнюдь не за кадром видно, на каком эмоциональном накале, невзирая на возрастные меты, проходит эта жизнь: «Я холодною водою / Обливаюсь на заре, / Я ищу в душе такое, / Что душе не даст стареть. <…> Жизнь всегда неповторима, / Не удерживай меня, / Пахнет осень горьким дымом, / Только я ищу огня».
Важная отличительная особенность этой книги и в том, что она написана простым и лёгким языком… Но почему же тогда стихи излучают бытийную вескость, почему импрессионистические зарисовки не повисают в воздухе разрозненными бликами, а являют собой единое бытийное пространство, и почему лирические рассуждения автора о «дороге жизни» не выглядят философской абстракцией? Заинтересованному читателю сам автор открывает путь к ответу: «Важно в жизни нащупать надёжную твердь…».
Известно, что в поэтическом языке «твердь», по аналогии с библейской небесной твердью, понимается как нечто незыблемое, излучающее вечные ценности. И каждому, кто внимательно вдумается в смысловую ткань книги Галины Яковлевой, станет очевидно, что все её элементы скреплены «надёжной твердью» щедрых крымских излучений – в их наиболее полновесной и впечатляющей киммерийской ипостаси. Именно благодаря конкретно обозначенным пространственно-временным киммерийским опорам, многоликая плоть книги сохраняет устойчивую цельность.
Центром поэтической вселенной автора видится Феодосия. Судя по автобиографии Галины Яковлевой, родившейся на Смоленщине, город Феодосия стал её духовной родиной: здесь прошла наиболее осмысленная часть пути, именно здесь (судя по творческой плодотворности) она научилась так проницательно смотреть в «дивные глаза» жизни и собирать из космического рассеяния свои собственные слова о своём, прекрасном и суровом, времени, здесь её дар пристального миросозерцания оформился в устойчивое поэтическое мировидение. И вовсе не вдруг в любой части книги вы встретите лирические откровения автора о «прекрасном свечении» и симфоническом звучании любимой Феодосии. В каждом из них открывается новая грань города в освещении нового чувства поэта.
Вот в этом стихотворении, признаваясь городу в любви, Галина Григорьевна любуется его яркой и чувственной плотью:
Вот тает утра золотая кисея,
И солнцем глинистые залиты откосы.
О Феодосия, округла грудь твоя,
И влажны губы, и пушисты косы.
Ночь за собой прохладу увела
И распахнула небо голубое.
Брусчатка старых улиц так тепла,
Что хочется ступить босой ногою.
Подняться выше, на Тепе-Оба,
В сосновых ароматах заблудиться…
(«Феодосия»)
А в этих стихах можно почувствовать, как душа поэта проникается древним православным звучанием своего города: «И я возле храма присела на камень, / Заслушалась пеньем, душой ожила. / Молитва плыла и плыла над холмами…» («На феодосийских холмах»).
Во множестве других обращений к Феодосии Галина Григорьевна углубляет своё лирическое чувство историческими аллюзиями: «В скрытой временем дали / Якоря в заливе бросили / Из Милета корабли» («Карантин»). Трогательно, что к «старым крышам» любимого города поэт испытывает чувство «нежности» («Черепичные крыши»), а в шуме черноморских волн ей слышится «святое» феодосийское имя – Айвазовский («Иван Айвазовский»)…
В итоге книга даёт понимание, что её автор чувствует также и особое, насыщенное трагической историей, звучание всего Восточного Крыма: древнее «буйство гордых сил» и «неукротимый пыл» ныне окаменевшего Карадага; в развалинах древних крепостей – суровые реалии жестокого средневековья; подвиг крымских десантников – сквозь свирепый декабрьский шторм, а в алом сиянии придорожных маков – героическую самоотверженность всех солдат той Великой войны…Знаменательно, что поэту, сроднившемуся с Киммерией, коктебельский Дом Волошина видится в ореоле неугасающего «живительного света» («Дом Поэта»).
Если говорить об авторском стиле Галины Яковлевой, то наиболее концентрированно, думается, он отражён в стихотворение «Ванна полонянок»:
Сюда не долетает солнца луч:
Кустарник скрыл от глаз холодный ключ.
Сюда – преданья говорят – славянок,
Добычей ставших, горьких полонянок,
Пред тем, как на продажу их погнать
На рынок в Кафу, чтобы искупать,
Смыть пыль, усталость, освежить тела,
Дорога каменистая вела.
И ключ бодрил и силы в них вливал
На их беду: сияли ярче очи,
Горел румянец. Под покровом ночи
То был последний девичий привал.
В той ванне каменной с водою родника
Смешались слёзы их, печали и тоска.
Это маленькое произведение – о великой беде народов от набегов кочевых племён Крыма: полонении и продаже на рынках Кафы мирного населения славянских городов и сёл. Но эти трагические сцены из крымской истории представлены в стихотворении по-женски душевно и трогательно…И в этой пронзительной картине частного человеческого горя – не меньше исторической правды, чем в обобщающих картинах дикого средневековья. Подчеркнём, что это замечательное стихотворение характеризует Галину Яковлеву не только как поэта-лирика, но и как мастера лирической миниатюры широкого эпического содержания.
…Совершенно очевидно, что наполнить поэтическую картину своей жизни столь весомыми смыслами бытия, автору удалось не только благодаря лёгкому бегу «вдохновенного пера»: едва ли не важнее оказался уровень поэтического видения нашего крымского поэта. Такой обзор доступен лишь с высоты постижения неких путеводных истин, которые открываются тем, чьё любовное созерцание родной земли приводит душу в резонанс с её животворящими природными и историческими излучениями.
Декабрь 2017.
Крым,Судак.